История из жизни...

[Валерий Демидович]

ИСТОРИЯ, КОТОРАЯ БЫЛА, И О ТОМ,
КАК ЖИЗНЬ ИЗ СКАЗКИ СДЕЛАЛА БЫЛЬ

“Как часто мы верим больше тому, чего нет,
не было, не доверяя тому, что есть, было.
Вот и здесь, тяжело поверить, но это было.
Случай из жизни для одних останется сказкой,
для других – былью”.

/ Автор-Валерий Демидович /.

Зеленая трава бархатистым ковром покрывала землю. Еще большую живучесть такому
творению природы придавали легкие порывы ветра. Переливы оттенков зелени сменялись друг
другом, то кружась в одном месте, то полоской убегая в даль. Заволакивая в эту бурлящую
картину ромашки. Они росли не кучно, расположившись порознь, как бы каждая хотела показать
неповторимость своей красы. Наташа часто ходила в это место. Даже в ненастье было здесь что-то
завораживающее, чарующее. Сегодня выдалась по-летнему солнечная погода, облаков почти не
было. Порхали мотыльки. “Сказка наяву” – подумала Наташа, и уходить ей вовсе не хотелось. Это
то, где она чувствовала себя уютнее и свободнее. Правда, мысленно было не так легко перенестись
в такой райский уголок, чем это сделать физически. Ведь, казалось бы, так просто, ступил ногой –
перешагнул заветную тропу и ты здесь. Однако мысли еще где-то там, где грязно и мерзко. Как
хочется не думать и жить этим великолепием. Вспорхнуть бабочкой и нестись, нестись…Сев на
цветок ромашки, прицепиться коготочками и раскачиваться, вдыхая аромат. Если бы это было
возможно, отсюда никуда не уходить, сделав это место своим домом.
Дойдя почти до центра луга, Наташа выбрала траву повыше, улеглась в душистый ковер.
Как пахнет, голова идет кругом. В небе приятная синева, и где-то сбоку запел жаворонок. Так
мало человеку надо для счастья, и как много он хочет. Зачем? Постепенно мысли о плохом ушли
на второй план, хорошие очень легко навеяли сон. Такой сладкий, добрый. Видение в нем было
пронизано ностальгией по недавно ушедшему детству. Все же, как не крути, а уже шестнадцать.
Взрослые почему-то называют такой возраст переходным. Если так уж и говорить, то все время
человек в своей жизни куда-то переходит, и, наверное, правильнее было бы именовать это годами
становления, закрепления того, что было ранее. Хотя может быть и правы эти взрослые, все же
больше прожили-пережили, видели-перевидели …
Вот она уже в деревне у своей бабушки. Подходит к дому, открывается знакомая калитка.
Но где же бабушка? Поиски привели к огороду, в котором росли яблони. Как и всегда, теперь на
них так много плодов белых, розовых, пестрых, сочных. Посреди под ветвистым увесистым белым
наливом в нарядном платье сидит она. Увидев издали внучку, встречает приветливым взглядом.
На лице застыла добродушная улыбка, наполненная чем-то мудрым.
– Ну что, нашла?! – сказала она.
– Я уже думала, ты опять у тети Марины.
– А я знала, что ты меня обязательно найдешь, ведь ты шла по моим следам.
В это время Наташу разбудил рев проезжавшего по близлежащей дороге грузовика. “О
боже! Приснится же…” – подумала она. Ее бабушка по отцу умерла пять лет тому назад. Однако
Наташе такой сон, как ей показалось, более добавил спокойствия, чем наоборот. Что не говори, а
приснился покойник.
Ну что, пора идти домой, – если бы кто знал, как не идут туда ноги. Еще до смерти бабушки
мама развелась с отцом. И теперь у нее много поклонников. Она этим гордится, что нравится
мужчинам. Ей хорошо, но вот каково Наташе, часто видеть в квартире разнолицые, покрасневшие
от спиртного рожи. И всегда одно и то же, пьяный разговор на кухне, шум в спальне и
прощальный поцелуй. Если бы кто видел, знал, как не легко такое было пережить первые два-три
года. Вместо папы какие-то дяди. С каждым их приходом Наташе доставался дежурный презент –
шоколадка или же парочка бананов, но веяло от них отнюдь не тем теплом, когда такое делал
отец. Что матери, она свой вопрос решила. Неустраивающего мужа сменила на одноразовых
дорогих любовников. Спрашивал бы кто-нибудь у детей, а хотят ли они этого? Ведь только им
приходится расставаться с самым дорогим человеком – папой. Наташа как-то слышала, что,
оказывается, муж и жена даже не являются родственниками. Однако, хочешь – не хочешь, а идти
домой надо, потому что больше некуда. От всего этого Наташа понемногу начала замыкаться в
себе. А кому раскрыться, с кем поделиться, поговорить. Маме это не надо, или же отмахнется в
лучшем случае, в худшем же, – а это бывает чаще – отругает, мол, сама виновата, чушь всякую 2
несешь и много такого разного. Разве она знает, понимает?! Развелась с отцом, а из-за чего не
понятно. К Наташе он относился хорошо, да и ссоры у них с матерью возникали из-за поздних
приходов мамы. И что главное – как правило, навеселе. Мать же после этих семейных неурядиц
пошла к астрологу узнать свою судьбу, а за одно и решить свои проблемы с отцом. Заглянула бы в
себя. Провидец, каким-то образом исследовав звёзды, сказал, что ей нужно разводиться, и это ее
судьба. Вот мама и подчинилась указанию свыше, и теперь рада, что подчинилась такой воле.
Оно-то и лучше, наверное. Взял и свалил все беды на звезды, это гораздо приятнее, чем
разобраться в самой себе. Может, и придумали люди такую науку, чтобы все на нее валить, уходя
от проблем и не решая их. Бедные, бедные звезды – и за что же вам за такую вашу невинную
красоту такое наказание. Интересно было бы узнать, как астрологи все видят. Наташа часто ночью
всматривалась в звездное небо. Оно манило, однако, так и не удалось найти свою звезду. По
гороскопу она Рак, но вот только где он, в какой части? Если читать газетные наставления, то все
это ерунда. Вовсе не хочется делать то, что там написано. Да и почти всегда не правда.
Как же была права та старуха, отбившая желание у древнегреческого мудреца Фалеса
познать звездную науку, т.е. астрологию. Как-то он решил изучить влияние небесных тел на
человека и обратился к женщине преклонных лет, жившей в ее краях и по рассказам многих
слывшей чуть ли не первой знахаркой в этой области. Приняв Фалеса, старуха сказала ему, чтобы
ночью он пришел в условленное место за населенным пунктом. При встрече, рассматривая звёзды
и прогуливаясь, мудрец так увлекся небом, что угодил в глубокую яму. На просьбу о помощи
знахарка ответила:
– Что же ты, дружок, заглядываешься на звезды, а под ногами ничего и не видишь!
Вот так и теперь, призрак той знахарки всех, кто тянется к такому познанию, заставляет
падать и больше смотреть под ноги на нашу грешную землю. А многие, упав, так и остаются в
яме, откуда ничего кроме звезд и не видно, из этого грязного, загаженного места. Да и пропасть,
сама по себе, сковывает, делает несвободным, живущим в постоянных тисках сложившегося
положения.
Последнее время часто приходится думать, размышлять о жизни. Особенно летом на
каникулах, когда такое безделье. Спасает луг и книги. Вот если бы кто посмотрел, что она читает,
засмеяли бы. Ну, уже про куклу Барби и говорить не стоит. Из всех книг Наташа отдает
предпочтение сказкам, особенно про добрых принцев и бедных невест. Год назад у нее самой был
такой принц, который раньше жил в соседнем подъезде. Звали его Константин, а просто – Костик.
И было это чисто детское увлечение без всяких там взрослых атрибутов. Длилась дружба ровно
пять месяцев и двадцать четыре дня. С ним даже вместе ходили на Наташкин луг, и ему также
нравились полевые цветы и ромашки. А какие он писал стихи! Из всех запомнилось одно. Да и то
не все. Костик еще говорил, что написал его после просмотра кинофильма “Генералы песчаных
карьеров”. Увиденное его так сильно впечатлило, что сразу же появились стихи:

Багрил закат радужной дугой,
Багрило, чуть дыша,
Ложилось спать в кручине золотой.
На поиск хлеба
Вышел я.
Моя крыша – небо.
Беспризорные друзья.
Ем, когда не пустуют
Мусорные ямы,
С трудом я обхожу
Кафе и рестораны.

Знакомство прекратилось само по себе, когда его родители переехали на другой конец
города. Если не считать, что весной этого года в почтовом ящике Наташа нашла запечатанный
конверт на свое имя. Хорошо, что мать первой не взяла, а то началось бы… В нем были стихи без
подписи и ничего кроме них. Она догадалась, что это от Костика, но его адрес так и не смогла
найти. Наивные поиски через домоуправление оборвала сидящая там тетя:
– А зачем вам?
– Ну… – замялась, краснея, Наташа.
– Не выдаем!3
Два слова, как удар топора по ниточке надежды. Стихи же Наташа хранит у себя как
сокровенное. Ведь это написано ей.

Я вокруг ромашки
Все цветы порву
И ее Наташкой
Просто назову.
Ты расти, ромашка,
Среди добрых трав.
Ты прости, Наташка,
Если был не прав.

Наташе вдруг, после таких воспоминаний рвущих душу, всплыло в памяти древнее
сказание-легенда, которое она прочитала в одной книге из школьной библиотеки. Забылось,
правда, название, как легенды, так и той книги, из которой удалось узнать о содержании мифа.
Человек запоминает то, что хочет и то, что его задевает, вот и теперь сознание подтвердило это. А
может это был и не миф, а правда, ведь если посмотреть в суть, то сомнения исчезают полностью.
Давным-давно бог создал человека одного, не деля на мужчину и женщину. Были у него четыре
руки, столько же ног, две головы, два сердца… В один момент, по каким-то обстоятельствам,
точно не вспомнить, но человека разорвало на две части и теперь он стал неполноценным. Обе
половинки сразу же потеряли друг друга. От такого неестественного разъединения появившаяся
рана в обоих начала несносно ныть, не заживала. Боль лишь на время притуплялась, после чего
появлялась снова и снова. Единственным выходом было найти свою недостающую часть и
прилепиться к ней. Так как к тому времени жило много людей, и всех постигла такая участь,
оказалось не так просто отыскать именно ту половинку, которая была оторванной именно от
одной единственной. При соединении разных, при видимости целого, боль не проходила, а рана
ещё более кровоточила. Не многим удалось найти желанное и обрести покой. С тех пор по земле
бродит великое множество двуногих и односердечных, вопя от мук незаживающего разорванного
места. Люди размножались, и всё труднее и труднее становилось такое занятие, но каждая знала,
если она есть, то была от чего-то отделена, и где-то на земле живёт другая, нуждающаяся именно в
ней – единственной и неповторимой. И ищет именно её. Современные психологи теперь говорят
по-своему, в принципе не противореча легенде. Человек нуждается в общении, без этого
наступает, как они назвали, сенсорный голод. Но как бы он не удовлетворялся общим “питанием”
в коллективе, мы созданы для общения личного с кем-то одним. Без этого общее оставит нас
голодными, морально одинокими. Вот и теперь, идя домой, где частенько мама Наташи собирает
своих гостей, девочка внутренне чувствовала то, что чувствует человек, переступая порог своего
пустующего жилья.
Но вот и дверь квартиры номер пять. Плохо, что папы нет, а то давно уже покрасил бы. И
замок заедает, но уже дело привычки. Для воров плохо, чтобы такое открыть, необходимы
многолетние навыки. Войдя, в коридоре резко ударило запахом спиртного, и послышались
разговоры на кухне. Ой, так там их много. Ну конечно, мамин голос, кажется, его – Лешки и еще
двоих-троих человек.
– Ну вот и моя дочь. Какая красавица, я вырастила, – произнесла мать.
– Наташа, там тебе апельсины в комнате, – вставил Николай.
Ну да, это же не Лешка, хотя разве их запомнишь. Сегодня новенькое подарили, может
бананов и шоколадок не было.
– Спасибо, – ответила Наташа, стараясь выдавить максимально приближенную к настоящей
улыбку.
– Иди покушай с нами.
– Ребенка нужно покормить, – сказал неизвестный, да и не очень приятный мужчина.
– Нет, мама, я у себя в комнате, да и спать хочу, – соврала дочь.
Наташа как можно быстрее ушла в свою комнату подальше от этой грязи. Но, о, Господи!
Что здесь твориться – кто-то спал на кровати, так и не убрав за собой. Барби лежит в другом месте,
на полу пепел от сигареты, и опять этот противный запах алкоголя. Мерзкое ощущение. Хочется
плакать. Усевшись на обтрепанное кресло, заставляла себя быть спокойной. Но где там, слезы
градом покатились из глаз. Только бы не завопить. Взяв куклу и прижав к себе, начала ее
раскачивать. С ума можно сойти. Когда же наступит всему этому конец. Полная безысходность. 4
Уснуть и ни о чем не думать. Спать, спать, спать… Единственное состояние, когда человек ни о
чем не думает, хоть как-то лишен тревог. Правда подружка Катя пару раз предлагала побаловаться
“травкой”, говорила с восторгом о внеземных ощущениях после курева. А может, она права? И
уйдет тогда вся такая гадкая постылость. Ноги не шевелились, вставать не хотелось, да и куда же
Барби она бросит. Сон не приходил долго, мешали мысли и гогот из кухни. Сказалась усталость, и
природа взяла свое.
Утром, проснувшись, Наташа обнаружила, что всю ночь проспала, съежившись на кресле.
Под ней находилась кукла. Открыв глаза, заметила свою кровать занятой. Те неизвестные
мужчина и женщина лежали там. При этом складывалось впечатление, что они так спешили спать,
что очень быстро снимали свою одежду. Она вся была разбросана поодаль кровати. Приподняв
голову, для Наташи приоткрылась картина не менее красочная. Парочка лежала совершенно голая,
по всей вероятности, одеяло сползло ночью, а может, и сами забыли укрыться. Отвернувшись с
охваченным чувством стыда, девочка выскочила на кухню. Неубранная посуда, закуска, гора
пустых бутылок встретили ее там. Забыв вчера поужинать, теперь пропадало желание и к
завтраку. Открыв окно, впустила свежие порывы воздуха в застоявшуюся от такого смрада
атмосферу квартиры. Опять одно и то же. Теперь еще и обнаженные тела. Уже ни о чем не
хотелось думать. Полная прострация охватила Наташу, которая, упершись в стенку лицом,
застыла с пустующим взглядом. Быстрее бы закончились эти проклятые каникулы, в школе хоть
полдня отдыхаешь. Слез уже не было, да и откуда. В такой позе ее застала мать, которая,
проснувшись, зашла на кухню за стаканом холодной воды для Леши, нет Николая, а может … Да
какая разница!
– Ой, а ты что здесь делаешь?
– Просто так.
– А чего так стоишь, заболела?
– Да-а, – язвительно протяжно отвечала дочь.
– Как ты разговариваешь с матерью!
– А как мне с тобой говорить? – с удивлением для себя выкрикнула во весь голос Наташа.
– Не поняла, – мать, раскрыв рот, вытаращила глаза, и от нее потянуло таким перегаром, что
хотелось блевать.
– А чего же здесь понимать, мне надоели эти пьянки.
– Так что же, ко мне никто не может прийти? – с повышенной агрессивностью парировала
мать.
– Ну не таким образом, мама!
– Она еще будет решать! Я ее кормлю, пою, и вот тебе благодарность. Сидит у меня на
шее…
Но что там было произнесено далее, Наташа уже не слышала. Больно было выслушивать.
Ошарашенная таким обвинением выскочила на улицу. Упрекнули куском хлеба. К состоянию
грязи добавилось чувство обузы. Как это не сносно, как это противно и обидно. Бежать. Куда глаза
глядят. Но куда? Была бы жива бабушка, уехала, пешком бы ушла к ней. Очень долго бродила по
улицам. Вокруг проходившие мимо люди казались злыми и неприветливыми. “Может сходить в
церковь?” – как-то пронеслось в уме. Наташа изредка ходила туда, когда тяжело становилось на
душе. Постоишь, зажжешь свечу, и там внутри становится теплее. “Нет, я уже, наверное, опоздаю,
и там закрыто”, – подумала и посмотрела на часы железнодорожного вокзала. Время позднее. Да
здесь же есть зал ожидания, там можно посидеть, поспать.
Помещение вокзала жило своей привычной жизнью. В зале ожидания все, как и полагается,
чего-то ждали. Публика разношерстная, от бабки с авоськами и бутербродом в зубах до чинно
сидящей светской дамы, от расслюнявившегося алкоголика бомжа до ребят в спортивных
костюмах. Присев рядом с женщиной с ребенком, Наташа только вспомнила, что уже сутки
ничего не ела. “А где взять? Но ничего – посижу немного, а потом буду соображать”, – подумала
она и начала рассматривать все окружение вокруг себя.
Как нелегко человеку, попавшему в пасть дикого зверя, название которого – одиночество.
Он беспощаден и хуже любого лесного собрата. Поедает не мясо, а внутренний мир. При этом на
свой пир зазывает всех своих друзей, которые живут в людях. Человек, как ни крути, а является
ещё и представителем животного мира, и если ест мясо, то он хищник. Любая заблудшая овца из
человеческого рода запуганная, сломленная неудачами, одинокая – легко и быстро попадает в
волчье окружение, которое будет делать все, чтобы “съесть” добычу, чтобы она не ожила, не стала
на ноги. Поэтому, оказавшись в таком положении, глупо всем рассказывать о нем. Придут шакалы 5
с лицом человека и каждый на свой манер начнет пожирать и убивать – хотя со стороны только
духовно зрячий в состоянии это заметить. Вот сколько у Наташи было подружек, но какие это
подружки? Как мы часто даем высокий титул друг всем своим знакомым, которые помогут в
малом, однако при решении главного, важного – станут топить, принижать, не давая возможности
стать выше его положения. Они там, где есть, что взять, где хорошо, где греет солнце, но при
первых раскатах грома беды исчезают подобно солнечному свету перед началом грозы. Они не
могут понять человека, чья жизнь скована ненастьем жизненной ситуации. Как им объяснишь, что
жизнь – это как хождение по одной доске, и различает людей только то, где конкретно она у кого
находится. У кого – среди других, рядом лежащих, да и на твердой поверхности, а вот доска
Наташи одна и провисает над глубокой пропастью. Идя по ней, постоянно качает, не покидает
чувство страха, да и конца ей не видно. Какая глупость, какое невежество упрекать человека,
шатающегося на такой планке, постоянно делающего неуклюжие движения. При переходе
пропасти мало встретишь глупцов и невежд, но вот в жизни – великое множество. Полнейшая
внутренняя слепота! “Когда начинаешь такое понимать, – отметила про себя Наташа, – то как же
одиноко и страшно жить в среде волкообразных и кротоподобных людей”. Мир беспощаден к
слабым, он любит сильных. Только вот почему же он называет себя человеческим?
Правильно говорят те, кто старается придерживаться, как они называют, золотой середины.
Стоит кому-то упасть, стать беззащитным перед ударами судьбы, как моментально его начинают
пожирать кротоообразные шакалы. Скажите, в природе подобных животных нет? Да, в природе
есть или шакалы, или кроты, но вот в человеческой природе встречаются такие (!), которых не
встретишь в лесной чаще. Там полный арсенал, начиная от ныне существующих до таких
гибридов, что только один чёрт в состоянии разобрать. Не успеет человек стать выше своего
окружения, достичь определённой высоты, приобрести какое-то благо, как он уже в окружении
волков-завистников. Они сделают все, чтобы их добыча лишилась приобретенного и отпустят в
низшее положение, а там уже племя шакалов с кротиными глазами поджидают очередную жертву.
Чтобы избежать нападения, нужно быть в этой средине, которую неспроста прозвали золотой.
Она, та шапка-невидимка, позволяющая хоть как-то беспрепятственно существовать в этом мире,
где так много зверей и ничтожно мало людей. Порой, как говорил Диоген, живший в бочке, днём с
огнём не сыскать последних. “Ну, а как же, если ты волей судьбы оказался вот так, как я, –
продолжала молча девочка – или как-то выше? ” Наверное, никому не показывать то место, где ты
находишься, – а врать о золотой середине. Что поделаешь, такова жизнь, которую придумали не
боги, а те, кто спрятаны за человеческой маской и играют свою роль. Кто “доброго”, кто
“заботливого”, кто “приятного собеседника”, кто “друга”, кто “поклонника”, кто …
Наташа в последнее время стала очень много задумываться о жизни. Порой себя дразнила
при этом: “Тоже, философ нашелся!” А что было делать? Поговорить не с кем. Все попытки
излить душу всегда натыкались на осуждение и осмеивание. Уже при желании чем-то с кем-то
поделиться по привычке разговаривала про себя. И отвечала таким образом за других: “Сама
виновата, сама виновата, сама…” Комплекс собственного уродства и неполноценности креп с
каждым днем. Кто же поймет, поможет? Хоть возьми вот сейчас и заори: “По-мо-ги-те!!!” “Сама
виновата, сама виновата, сама…” – вырвавшись изнутри не давало шансов на словесную
реализацию душевного зова.
Для того, чтобы человека понять и помочь ему, необходимо прийти не туда, где он
находится, а туда, где он есть. Перешагнуть дверь дома может каждый, но вот дверь души…
Только через эту дверь можно оказаться там, где человек есть. Такой путь приводит к пониманию
и помощи. Даже просто понять – уже помощь. Как мы часто не задумываемся о той глупости,
которую творим. Вот к примеру, идя вдоль реки и видя тонущего человека, делаем все, чтобы ему
помочь. Даже награды разные напридумали по этому поводу. И ни у кого язык не поворачивается
сказать: “Сам виноват, сам виноват, сам…”, и уйти с чувством исполненного долга. А ведь если
разобраться, то, действительно, вина тонувшего в происшедшем малая или большая, но есть. Но
мы спасаем, человек же тонет. А вот сталкиваясь с ситуацией, при которой тонет душа(!), – “Сама
виновата, сама виновата, сама…”
Наташу это так достало, что уже подумывала лечь в психбольницу. Может, и действительно
все делаешь не так? И подобных держат только в той лечебнице. Подумать только, жить среди
людей и быть одинокой! А как же хочется излить душу, поговорить! “Сама виновата, сама
виновата, сама…” – отвечал еще не избранный собеседник. Как несправедливо устроена эта жизнь
– чуть не вслух молча проговорила Наташа – вот я раньше шла по твердой поверхности по своей
доске, и в один момент почва под ногами провалилась, а рядом лежащие исчезли как туман на 6
рассвете. За один миг ты оказываешься над пропастью, тебе страшно, не за что уцепиться, тебя
качает, а вокруг: “Сама виновата, сама виновата, сама…” От этого и разговаривала уже больше и в
основном сама с собой. Но что здесь плохого? Вот в одной газете вычитала, что американские
психологи пришли к заключению, что если человек один, то разговоры такие только помогают
психике перебороть дискомфорт. Только вот не знают они, наверно, как это тяжело и как легко
при таких беседах сойти с ума. Очень хорошо в таких случаях помогает дневник. Он смолчит,
примет на себя всё то, что скопилось в душе, не отругает и молча поймёт. А как хочется услышать
живую речь, прижаться к тому, кто тебя любит и почувствовать, что ты кому-то нужна, никому не
в тягость, что ты… Наташа, как и раньше, когда мысли наворачивают слезы, всеми силами
заставила себя думать о другом, фантазировать, размышлять.
Теперь же, сидя на вокзале, приходится молча философствовать. Как многие, вот к примеру,
говорят: “Я ездил на природу”. А природу не видел, ведь у них природа – это шашлыки и водка.
Без этой призмы, очков, так сказать, им не становится хорошо там, куда они приехали. Глаза
видят, а душа нет. “Ну как можно, – возмущалась про себя Наташа. – Постичь прекрасное только
глазами, а не душой”. Просто вороны какие-то получается, а не люди. Радуются тому, что блестит,
а не греет. Ведь это так красиво, и что интересно, это ведь дается даром! Вот и дамочка сидит в
углу, как курочка на насесте, нахохлившись. Вся из себя, а важности-то сколько. Ну да, а на
пальцах четыре толстенных золотых кольца. Этой уж точно в лесу мир становится прекрасным,
наверное, только от четырех рюмок водки. “ Ой, да я же забыла Барби! И как же она теперь одна
без меня, ведь у неё больше никого нет, некому о ней бедненькой позаботиться”, – спохватилась
девочка, и на душе так заскребло, что сразу же сдавило в груди, почувствовала боль. Никаких
проблесков лучиков радости, куда ни посмотри – одна беспредельная тоска, погрязшая в мерзости
создавшегося положения. И где же решение, выход… “Ну должен же он где-то быть, должен,
должен где-то быть, должен, должен”, – заговорило внутреннее убеждение. Сразу же почему-то
вспомнился случай из того времени, когда семья жила вместе. Отец теперь далеко и чтобы
позвонить, денег не соберешь, а тогда он был рядом. Как-то Наташа с ним была на кухне, отец
жарил на подсолнечном масле оладьи, а она, сидя за столиком, жадными глазами наблюдала за
сковородкой, ожидая очередную партию. О чем-то разговаривали, но сейчас не вспомнить. В один
момент при переворачивании красновато-белых лепешек, накаленное масло от шлепка сверху
брызнуло на руку отца. По выражению лица было видно, что боль просто невыносима. Наташа
ожидала услышать крик, стоны, но увидела интересную реакцию – резко напрягшись всем телом,
он со всей силы сжал кулаки, вытянув руки перед собой, согнутые в локтях. Стоял в таком
положении не более минуты, при этом сильнее и сильнее производя сжатие. Боль прошла. После
чего сказал Наташе: “Запомни, как бы ни было тебе больно, сжимай кулаки, чем больше боль, тем
сильней сжимай – и всё пройдет. Покуда человек в состоянии сжимать кулаки, всё находится в его
руках”. Очнувшись от воспоминаний, обратила внимание на руки и обнаружила свои пальцы,
сжатые в кулак. “Всё пройдет, всё пройдёт…”, – повторяла про себя, держа в таком положении
руки, будто бы там, на скрытой ладони хранилось нечто хорошее, доброе, которое страшно было
отпускать.
Наташа не заметила, как подошедшая сбоку уборщица командирским тоном приказала
поднять ноги. Шла очередная уборка зала. Хорошее, конечно же, дело – убирать грязь. Но когда
же люди начнут очищать внутри себя, может, не делают это, потому что не видно. А ведь там
такая грязь!
Долго философствовать не пришлось, что-то урчанием заговорило в животе. Хочешь–не
хочешь, а человек состоит не только из души, но из тела. И каждая часть нуждается в своей пище.
Плохо лишь тем, что человек зачастую душу кормит телесной пищей, а телу скармливает душу.
Хотя это было интересным занятием философствовать, а голод в данный момент оказался сильнее.
Быстро встав, направилась к выходу. Денег нет, а что делать. Наверное, самая страшная смерть у
человека это от голода. Вокруг столько кафе, магазинов, ну просто еды, а взять нельзя. Даже в
долг. В голове чередой проносятся всевозможные блюда, и выгнать никак не возможно. Вот
мужчина идет навстречу, что-то жует – просто так, от нехотя, а здесь так кушать хочется. Первое,
что удалось сообразить, это искать потерянные монеты на асфальте. Нет, там тоже нет, вот уже
полчаса прошло – и ничего. Может, пустые бутылки собрать? А где их искать? Ну, конечно же, в
мусорнике. Какой стыд! Дойдя до первого, так и не получилось в него заглянуть. В нем уже
работал “специалист”, аккуратно перебирая ворох сучковатой тростью. В этом мире пробиться,
вылезть – наверное, тяжело оттого, что давно все распределено, вплоть до потускневшего от
времени ящика для сбора отходов. Любое место никогда не остается пустым, занимается сразу же 7
и без боя не отдается. “Что делать, что делать, что делать…” – плясало в сознании. Так теперь же
лето, помнится, в десяти минутах ходьбы отсюда растет в пустом дворе яблоня. Десять минут
пролетели, как десять секунд, а может и быстрее. Яблок оказалось немного, да еще высоко и
зеленые все. Но этого хватило, чтобы как-то на время обмануть желудок. Чувства голода как и не
бывало. Словно наркотик какой-то, и уже ничего не надо, все так хорошо. Но где же спать? “Да,
домов много и столько же чердаков” – утешало внутри.
Первая ночь прошла даже лучше, чем дома. Пусть и на опилках, потемневших от времени,
но здесь нет той грязи духовной нечистоты. Веки закрылись, как по команде.
Вот она опять у бабушки. Теперь уже сидит дома в ее избе за столом. А на нем столько
всего, и это бабушка сама приготовила. Вот румяные куличи, вареная картошка в чугунке,
домашний хлеб, соления, жареная целиком озерная рыба и крашенные яйца.
– Бабушка, а зачем ты их покрасила?
– Как же милая, ты разве забыла, сегодня же пасха, и я только что пришла из церкви.
– А почему меня не взяла?
– Туда, Наташенька, не ведут, а туда идут сами.
– Как кушать хочется, и у тебя так вкусно все получается.
– Кушай, моя хорошая, и кушай то, что я тебе приготовила, а не кто-то другой.
– Почему…
Странное явление эти сны, обрываются всегда на самом интересном месте. Складывается
впечатление, что человек должен их продлевать сам, но уже наяву. “Интересно, но за последнее
время уже второй сон и про бабушку. Вот бы кто-нибудь разгадал” – отметила про себя Наташа.
Мы часто платим большие деньги, обращаясь к разного рода гадателям, но не замечаем, как сама
жизнь впоследствии выдает истинное значение сна.
Спустившись с пятого этажа как можно быстрее, Наташа вписалась в утреннюю суету
ожившего города. Хотя и успела рукой привести в порядок волосы, растормошить лицо, но
ощущение было такое, словно все смотрят только на нее. А может это и так, платье же не первой
свежести, да и изрядно примято. По пути встретилась одинокая кошечка, рывшаяся в пакете,
оставленном кем-то. Такое случается часто с теми, кто не хочет ждать мусоросборочную машину
и оставляет мусор на улице. Если судить по интенсивности разрывания когтями мешка, то,
наверное, там что-то вкусное. Вид у животного показывал, что оно не из диких. Брошенная! Вот и
друг по несчастью. “Вот и забагрил закат радужной дугой, – пронеслось в голове, вспоминая стихи
Костика. – Крыша – небо, только не беспризорные люди, а кошечки – друзья”.
Поравнявшись, девочка склонилась, погладила. Материальный интерес возник тут же. А
может там не только для кошки? Да и прохожие подумают, что просто ласкаю животное. Кошке
досталось груда рыбных костей, кусок хлеба. Наташе повезло не меньше: кусок недоеденного
арбуза и неизвестно почему выброшенная булочка. Однако, в отличие от вчерашнего, такое
громадное приобретение мало радовало. Такое не может продолжаться долго. Надо что-то делать,
а домой идти по-прежнему не расхотелось. На душе давило, скребло, холодело. Вспомнился
сказочный принц на белом коне. Опять эти мысли, может сочинить стихи, как это делает Костик.
Как бы было хорошо его встретить.
Вокзал встретил тем же, наверное, здесь никогда ничего не меняется. Все в спешке, с
сумками, озабоченные. На перроне было многолюдно. Пассажиры, как всегда, ждали посадки на
поезд. Надо посидеть, но где? Как это надоело, сесть не знаешь куда, идти – тоже, покушать
также, поговорить – тем более. И зачем жить?
Проторчав так полдня, в уме начали вырисовываться какие-то рифмованные строки.
Немного подогнав окончания, Наташа чуть не завизжала от восторга: “Получилось!” Повторила
снова.

Опять приходят и уходят поезда,
Кого-то ждут, кого-то провожают.
Кого-то так, кого-то навсегда,
О ком-то помнят, кого-то забывают.

“Получилось, получилось!” – как бы говорило сердце и радовалось. Но как тут будешь долго
радоваться, если находишься в таком положении. И когда же наступит этому предел, да и есть ли
он вообще? Такое душевное состояние как бы заставляло работать ум в соответствующем
направлении. Приходящие мысли рифмовались сами по себе, говорили стихами. “О боже! 8
Получается, еще, еще, – не может быть. Опять сочинила. Да это же лучше первого!” – отметила
про себя Наташа. То, что сидело долгое время в душе, рифмами вырвалось наружу:

Раннее утро, светает,
В небе солнца просветы,
Но кто же подскажет, знает,
Мечта моя, где ты?!
Когда же тебя я увижу,
Из сердца достав наружу?
Тепло, приходящее в душу,
Заменит несносную стужу.
Я знаю, что надо мне верить,
С Любовью Надежду храня.
Но сколько ж шагов мне отмерить,
Что б встретив, обняла меня!

Вот бы кому рассказать, но кому же это надо? Завистник осмеет, чёрствый не поймет, да и
вообще, дурочкой посчитают. А может и не все люди такие, просто окружила себя подобными. А
как их разобрать, кажется, все одинаковые, но вот внутри…
Когда человек часто уходит в себя, то он уже мало замечает, что его окружает. Вот и теперь
Наташа не обратила внимание на двух женщинами лет сорока, которые уже битых полчаса
изучают ее. Не нужно быть особо одаренным, чтобы не понять состояние одинокой девочки. В
данный же момент никому это не надо было, кроме этих двоих. Поравнявшись, незнакомки
приветливо улыбнулись, дав себя заметить.
– Добрый день, девочка, – произнесла первая.
– Добрый, – не понимала Наташа.
– Мы из общества второго пришествия Иисуса и оказываем помощь нуждающимся, – не дав
опомниться, защебетала вторая.
– Наверное, ты хочешь кушать? – продолжала прощупывать каналы сближения первая.
– Да. Но откуда вы знаете?
Наташа отвечала сухо и плохо соображала. Такая проницательность незнакомок даже ее
покоробила. Жаль, что с самого утра не было возможности лицезреть свой жалкий внешний вид.
– Ну вот, как ты не понимаешь, нас послал сам бог.
– Пойдем в кафе, что здесь понапрасну стоять.
– В нашем обществе есть сам бог, вернее, его второе пришествие. Там очень много
интересных людей. Павел и Юрий имели контакт с инопланетянами и выполняют их указания.
Много ясновидящих. Все же заняты одним делом – установлением новой религии, которая
избавит землю от зла. Все те, что были до нас, на вид хорошие, а на самом деле делают все, чтобы
было побольше таких обездоленных, как ты.
– Да, да, мы делаем большое дело. Представляешь счастье для всех. Все сыты, здоровы,
богаты.
– Тех, кто приходят к нам, мы бесплатно обучаем иностранным языкам и выдаем диплом.
После этого они получают гарантированную возможность работать на корабле, который плавает
по всему миру и занимается несением благой вести. Новой благой вести!
– А еще…
Очень много тараторили незнакомки, когда шли в кафе и были там. Наташа, как щенок с
наброшенным поводком, так добрела и до их квартиры.
Временный офис церкви мало чем отличался от обычного жилья, только на стенах более,
чем где-то, каких-то знаков, загадочных рисунков. Благодушие хозяек располагало. Порядочность
их не вызывало сомнений. Принятый на ночь душ расслабил полностью. Уйдя спать в пустую
комнату, Наташа уже делала это автоматически. Глаза закрылись сразу же, как тело прикоснулось
к чистой простыне. Что снилось, утром было трудно вспомнить.
Чашка кофе и гречневая каша вместе с хозяйками Ольгой и Марией ждали гостью.
– Доброе утро, тетя Ольга и тетя Мария.
– Поспала бы еще.
– Ой, нет, спасибо, я вам так благодарна.9
– Благодари бога, детка.
– Тетя Мария, а вы вот вчера говорили, что знаете людей, кто встречался с инопланетянами.
Расскажите, какие они.
– А вот сегодня ближе к вечеру ты сама Павла и спросишь об этом. Только он человек
культурный, интеллигентный, и веди с ним соответственно.
– Да-да, обязательно, – выпалила Наташа.
Самой же не верилось в это. Она ранее читала в газете, слышала от подруг об НЛО, о
космических пришельцах, а здесь такая встреча! Вот в школе все будут завидовать!
– А сколько я здесь могу быть? До вечера можно?
– Ну, – усмехнулась Ольга. – Сколько хочешь, хоть всю жизнь. Ты нам не мешаешь.
– Давай доедай, нельзя оставлять – это зло, – добавила Мария.
Павел пришел не ближе к вечеру, а ближе к обеду. Если уж и быть таким точным, то через
час-полтора. Его вид сухощавого человека с козлиной бородкой, шляпой, тростью и костюмом с
галстуком сам заставлял соответствующего к нему отношения.
– А вот это и есть брошенное дитя природы?
– Это, это, – ответила за всех Ольга.
– Ну, здравствуй, – поздоровался Павел.
– Здрасте, – робко послышалось в ответ.
– Мне тети говорили о твоей беде, не беспокойся, здесь те, кто тебя защитит. Если
потребуется, то и оттуда позовем, – показав пальцем вверх, как бы в шутку продолжал Павел.
– А вы правда видели инопланетян?
– Да, безусловно. Здоровался вот этой рукой. Разговаривал. Получил инструкцию укреплять
веру новоявленного Христа.
– А какие они? – вытаращив глаза, спросила девочка.
– Похожие на нас, но были в скафандрах. Безликие…
– Как это? – перебила Наташа.
– Очень просто, лицо без глаз, ушей, носа, рта. И ты, предчувствуя твой вопрос, хочешь
знать, как они кушают, разговаривают. Запомни, мы, люди, отстали от них в развитии. Питаться
можно только духом, разговаривать, используя вибрации микроволн энергетических точек нашего
организма. Через это слышать, дышать. Но это не самое главное. Они не размножаются, они
вечные. Ты уже, наверное, знаешь, как люди происходят? Так вот вечности они достигли легко. В
самом начале убивали в себе инстинкт продолжения рода через необузданный грех плоти. После
чего и наступает вечная жизнь. Мы плодим себе подобных, не понимая, что в этом наша смерть. А
нужно наоборот. В этом вся соль новой истины, которую мы проповедуем. Нас так же, как и две
тысячи лет тому назад, не понимают, и мы гонимы. Но правда за нами, и время наше близко.
– А как вы это делаете, убиваете пагубный инстинкт?
– Но вот это – тайна! И ее мы открываем для тех, кто решает идти с нами, и на все готов.
– А мне можно? – словно завороженная спросила Наташа.
– Возьмем ее? – как бы спрашивая, сказал Павел, посмотрев на хозяек.
– Если господь привел ее к нам, то это ее судьба, – ответила за всех Ольга.
– Я пошел, а вы еще поговорите с ней.
Не успела захлопнуться дверь, как разговор оставшихся принял оживленный характер.
Вернее, как райские птички, защебетали Ольга с Марией, уговаривая того, кого уже не нужно
было уговаривать. Наташу же из всего этого больше интересовали новые подробности о НЛО,
экстрасенсах, чудо астрологах. Не нравилось только про астрологию, ведь она уже имела
возможность пожинать плоды одного такого специалиста. Хотя, черт его знает, быть может, он
был плохой? И почему тогда мама не обратилась сюда? Здесь бы уж точно сказали не разводиться
с отцом. А разговор продолжался.
– И как тебе повезло, у нас как раз все в сборе, и мы можем принять завтра тебя в члены
нашего общества.
– А как это выглядит?
– Мы не имеем права говорить все. Такое правило. Только тебе нужно быть в одной сорочке
и полностью подчиняться воле всех. Не о чем не думать, убивая всякие чувства. Такое испытание
для сильных, для вечных людей.
– Я выдержу, честно, – соглашалась Наташа, не имея понятия о сути ритуала “крещения”.
Назначенное время было двадцать три часа, чтобы к полуночи наступил кульминационный
момент. Однако, званные гости прибыли часом ранее. Вид у них, если встретишь на улице, 10
вызывал восхищение. А здесь – тем более. Все здоровались, разговаривали о боге, Христе. Новой
мессии, правда, не было, задержался с миссией в какой-то стране. Однако сказали, что будет
присутствовать в другом измерении, на каком-то ментальном уровне. Пришедшим же было лет
двадцать-сорок. Таких ранних, как Наташа, не было. Каждый старался подчеркнуть свою важность
тем, чем он занимался. Сердце Наташи наливалось радостью, как ей повезло! Теперь у нее
наступит новая жизнь и все плохое в прошлом.
– Пора, – произнесла подчеркнуто громко Ольга.
– Пойдем, – взяв девочку за руку, Мария отвела ее в ванную комнату.
Там велела раздеться и принять душ. После чего дала какой-то душистый бальзам, велев
натереть по возможности все тело. Подав длинную льняную рубашку, велела одеться. Наташа
сделала попытку одеть трусики, но, судя по жесту Ольги, поняла, что делает лишнее. “Ну ладно,
подумаешь, и так ничего не видно”, – отметила про себя. Выйдя из ванны, обнаружила в гостевой
комнате выключенный свет и большой круг на полу горящих свечей, каждого со своей. Все
сидящие скрестили ноги в позе лотоса и были в точно таких же рубашках.
Отведя девочку на середину круга, Мария ретировалась в другую комнату приводить себя в
порядок. Стоя посредине невиданного ранее зрелища, пробивала дрожь, мурашки поползли по
всему телу. Тянуло какой-то не хорошей прохладой, все молчали. Безмолвие длилось не долго.
Появилась Мария. В одной руке она держала свечу, в другой же только что подкуренную
папироску.
– Братья и сестры, – прервав тишину, промолвила она. – Сам господь бог привел к нам это
невинное создание. Радуется небо, возрадуемся и мы! Алиллуя!
– Алиллуя! – отозвалось вокруг.
– Алиллуя! – повторилось снова.
– Алиллуя! Алиллуя! – продолжалось и продолжалось.
Наташе вдруг показалось, что не будет этому конца. Однако Мария, на правах ведущей
церемониала, продолжала управление и направляла по заранее известному ей расписанию.
Подойдя к еще неокрестившейся, протянула руку, в которой между двумя пальцами была зажата
курительная смесь.
– Очисти свою душу и тело от всего мирского. В наш мир ты должна войти чистой.
– Курить? – полушепотом спросила Наташа.
– Помни и знай, бог видит все, и он хочет того, чего хочу я.
Папироска, следуя приказу небесной воли, оказалась во рту. Втянув в себя дым, Наташа тут
же, как дурачась во дворе с подружками, выпустила его наружу. Это у нее получалось так
искусно, что со стороны не возможно было распознать ложное курение. После третьего раза богу
было угодно отнять у нее папиросу и вернуть хозяйке. Как бы не старалась Наташа не допустить
дым в легкие, однако непривычное занятие закружило-понесло, стало не по себе.
– А что если бы в затяжку? – пронеслось у Наташи в голове.
– Теперь наступает время, наше время, – не могла угомониться Мария. – Через пять минут
часы пробьют полночь. Наши ряды пополнятся еще одной душой. Скоро наступит время
Апокалипсиса, когда к нам придут не поодиночке, но все. Мы – это религия будущего. Победа в
Армагеддоне будет за нами. Потомки станут благодарить нас, пионеров просветительства, тех, кто
спасает землю. Мы не одиноки на земле, мы не одни в небе, с нами Космические силы, Алиллуя!
– Алиллуя! – отозвалось разом.
– Времени мало осталось, наступает время очистительного греха. Только грех способен
очистить душу. Необузданный грех. Душу человека греет не свет, а грех. Грех!
– Грех! Грех!… – повторилось восемь раз.
Висевшие на стене часы мелодично приступили отстукивать свои двенадцать ударов. Один,
два, три… одиннадцать, двенадцать. С последним боем часов все, как по команде, сбросили с себя
рубашки. Среди них оставалась лишь одна, кто это не сделал. Чувство страха сменилось стыдом.
Тело загорелось, будто кто-то поджег изнутри. Стало невыносимо жарко. Духота сушила рот,
губы. Все бы ничего, да вот взоры сидящих “апостолов” и “апостолиц” были страшнее
обнаженных тел. Мужская плоть возбуждалась, женская дышала подобно тигрицам,
приготовившись к прыжку за жертвой.
– Сестра! – голосом приказа откуда-то издали сказал незнакомец. – Сними оковы
тысячелетнего рабства и открой красоту Евы.
– Наш бог хочет этого, переступи черту между несчастьем и счастьем, смертью и вечной
жизнью. Подчинись воле бога.11
– Подчинись, подчинись…
Руки машинально опустились вниз, вцепившись пальцами за сорочку. Она медленно
поползла вверх. В голове творилось что-то невероятное. Страх, дрожь по всему телу, капельки
пота постепенно образовывали ручейки. Казалось, что всему этому нет предела. Мысли скакали
одна к другой. “Что такое? Что делать? Не хочу!.. – пронизывало клетки мозга. – Произошел
обман, опять обман. Везде кругом ложь, и все построено на лжи! Здесь тоже!” Вот край одежды
дошел к тому месту, которое еще не показывалось ранее так открыто и тем более мужчинам. “Нет!
Нет! Нет!” – неслось изнутри, и пот за один миг превратился в крутой кипяток.
– О-о, грех за грех. Господи, наш господин, мы отдаем в твою власть непорочность, – хором
шипело окружение.
– Давай, давай откройся нашему богу. Войди в его объятия, в наше объятие, – не умолкало
за горящими свечами.
Руки Наташи, будто налитые железом, остановились, стали невероятно тяжелыми. Вдруг,
как бы лавиной, пронесся поток, бог знает, откуда, мыслей. Казалось, что это не ее мысли, а кто-то
стоит сверху и нашептывает на ухо: “Иди по моим следам, – слышалось внутренним слухом, – ты
должна есть то, что приготовила я”. “Так это же слова бабушки из моих снов!” – пронзило память
и отрезвляло ум. Хотелось бежать, кричать, вопить.
– Нет, нет, – как раскаты грома с вырвавшемся криком разбивали дьявольскую тишину. – Не
хочу, не буду. Мама, ой мамочка! Оставьте меня! – оглушительный крик переходил в неистовую
истерику.
Слезы потекли мгновенно. Улей ожил в перепуге. Неожиданный поворот обязывал
действовать. Первое, что пришло на ум такому сборищу, было исполнено без промедления.
Наташа и сама не успела заметить, как оказалась на улице в одной сорочке. Начав понемногу
приходить в себя, обнаружила сверток, прижатый к груди ее руками. Одежда. Обуви не было.
Инстинктивно, как запрограммированный робот, переоделась на ходу, следуя подальше от
недружелюбного убежища.
Город спал. Редкие прохожие встречались на пути, увидев которых, охватывал страх. От
всего живого тянуло злом. Какое-то время была полная прострация. По улице шел не человек, а
существо с холодно пустым неморгающим взглядом. Лицо выглядело, как нагримированное белой
пудрой. Проблеск жизни виднелся только в ногах, которые еще двигались, перенося тело в
неизвестном направлении.
Стояла глубокая ночь. В небе из-за отсутствия облаков виднелось большое количество звезд.
Млечный путь ярко выделял свои контуры. Обратив на эту красоту свой взор, Наташе стало не по
себе. То, что должно радовать своим великолепием, вызывало отвращение.
– Проклятые звезды! – произнесла вслух. – Вы отняли у меня папу, хотели поглумиться и со
мной. Зачем вы только есть, если от вас ничего, кроме вреда.
Охватывало желание добраться до них, сбросить на землю и истоптать ногами вместе со
всеми, кто за ними прячется, кто на них живет.
– НЛО, я видел их, – передразнивала про себя Наташа горе-профессора. – Звезды говорят,
разводитесь. А вы у меня спросили, поганые звезды, вам хорошо, но мне то как?! Нет, вот если
встретится инопланетянин, то уж точно его прибью! Высшая цивилизация! Высшая цивилизация!
Не надо она мне. А что мне, вообще, надо? Жить. За чем? Какой смысл, вообще, в этой жизни?!
Все врут, везде ложь, и все в дерьме. Убил бы кто-нибудь или машиной раздавило. Сама не могу,
наверно, слабовольная. Неужели вот так всю жизнь! Остается пить, курить травку, чтобы ни о чем
не думать и ничего не видеть.
Когда человек отдается полностью своим мыслям, то время и расстояния протекают в
других укороченных измерениях. Час пролетает за минуту, километры – в несколько шагов. Вот и
теперь, следуя этому правилу, Наташа не успела обнаружить, как оказалась уже у городской
черты.
– Как это, это же столько прошла, – произнесла вслух и замолкла.
Луг, тот самый луг в ночном мраке с трудом показывал свои контуры. На душе
встрепенулась искорка тепла, согревая и прогоняя холод. Одновременно по всему телу расплылась
слабость, потянуло на сон. Веки пришли в движение, слипались. Дойти к центру излюбленного
места оказалось долгим занятием. Каждый шаг превращался в вечность. Пятки ног, изнеможенные
пористым асфальтом, почувствовали влагу травы. Безветрие хранило летнее тепло. “Где-то здесь,
– разговаривая с собой, Наташа искала свое лежбище. – А, вот оно. Так, еще пять шагов. Четыре,
три, два, один. Есть!” Подобно подкошенному цветку, она без промедления упала на землю. 12
Съежившись, как обычно, калачиком, попыталась взглянуть в небо. Но сон взял верх – сказалось
пережитое.
На сей раз сновидение не баловало своим разнообразием. Виделось лишь большое зарево
света, куда она неслась, летела, порхала. От самого источника несло каким-то ранее незнакомым
умиротворяющим теплом. Тепло и свет дополнялись мелодией. Все это вместе тянуло, подобно
магниту, заставляя стремящуюся к нему, лететь побыстрее.
– Привет, – раздалось сбоку. – А я тебя столько обыскался. Твоя мать даже в полицию
сообщила. Где ты была?
– Ну да, это же Костя, – пришедшее на ум сменилось. – Я, наверное, сплю. Я же только что
прилегла, а теперь солнце уже в зените.
– Ну, вставай же! – продолжал Костик.
Ущипнув себя, Наташа поняла, что не спит. Какое-то время сидела, уставившись головой
вниз. Ничему не верилось. Особенно тому, что было в эту ночь. “Только не сойти с ума, только не
сойти с ума”, – повторяла про себя, как молитву. Голова пошла кругом, закружилась, в глазах
потемнело. Сжав пальцы в кулаки, со всей силы руками уперлась в землю. “Боже милый, помоги!
Помоги, мой любимый! – продолжалась внутренняя молитва. – Не оставляй меня, я Тебя очень
прошу”. Не сразу, но постепенно взор принимал ясность, уходил и шум в голове. Длилось это
каких-то две-три минуты. Надо было вставать, и не по тому, что надо, а потому что очень
хотелось. Сделать последний шаг навстречу желанному, ощутить во всей полноте непризрачность
происходящего. Оно тянуло таким теплом, что места холоду там не было. Какая-то сила поставила
на ноги.
– Что с тобой случилось? Я переживал. Где ты была?
– Я тебе все расскажу, если бы ты знал, как я рада тебя видеть, как я не верю, что это не сон.
Они долго разговаривали, и было о чем. Они часто смеялись, и было с кем. Радовались, и
был для этого повод. Наташа плакала, и слезы не отдавали горечью.
Наверное, сказки пишутся самыми великими провидцами земли. Принц и принцесса нашли
друг друга. Нужно только искать, идя по следам добра, и есть из добротной чаши. И самое главное
– идти, идти вперёд навстречу желаемому. Как бы далеко оно не казалось и каким бы
недостижимым. За тёмными воротами всегда есть свет, только надо их открыть. И открыть их
доступно любому, и свет ожидает всякого. Главное идти! Впереди человека всегда ожидает
лучшее, чем то, что осталось позади. Верить и надеяться, надеяться и верить! Сжимая кулаки,
разбрасывать в стороны постоянно падающую на тебя грязь. Идти и верить! И мечта,
материализовавшись, обязательно станет явью. Да и любая сказка начинается не с торжества
добра, там, в начале пирует зло. А между ними заколдованные дебри, тридевять земель, козни
госпожи Зависть и прочей всякой мерзости. Написанное мудрецами исполняется в одном театре
под названием жизнь. Роли меняются, меняются герои, названия героев. Короны принцев
заменились понятием друг. Баба Яга и Кощей Бессмертный пересели в НЛО, дремучее болото
превратив в беспросветную ересь.
Меняется жизнь, меняются люди. Только любовь двух сердец неизменна и вечна. Два белых
мотылька, покружив около Наташи с Костиком, продолжали свой полет. Кузнечики потрескивали
из-под травы ритмично, как никогда. Слух заполняло природной музыкой.
Теперь они вместе. В мире, наверно, так устроено, чтобы познать истинное счастье, нужно
пройти горе страданий. Для очищения измазаться в грязи. Человек получает тем самым прививку
от какого-то зла. Наташе же хватило сполна.
Настало время уходить. Наташа с Костиком зашагали по выложенному, живому, душистому
ковру. Принцесса вместе с принцем уходили в свою сказочную страну. А позади – королевство
кривых зеркал.

[Агния Львовна]

Валерий Демидович, автор рассказа вы или...?

[Валерий Демидович]

Автор я. Написан в 1998 году. Он как бы часть работы "Тайны сновидений", в которой показана история познания сновидений, и возможность интерпретаций сновидений, с позиции психологии. Показана абсурдность и вредность сонников.

[Агния Львовна]

Хороший рассказ, хотя и тяжеловатый - все как в жизни. Но добрый конец венчает дело!
Но вы уж как-то его авторизуйте, хотя бы инициалами.