Рассказ "Московское метро"

[Smilla]

Дорогие формучане, предлагаю Вашему вниманию рассказ "Московское метро". ПО замыслу он открывает цикл рассказов, объединенных общей концепцией и героями, которые из 1941 года приходят к нам-их потомкам, чтобы напомнить о вечных ценностях.




Написанием этого рассказа
я обязана фортепианному мастеру
Александру Васильевичу Мазуренко,
Спасибо.

МОСКОВСКОЕ МЕТРО

Я люблю московское метро и отношу его к числу величайших и красивейших человеческих творений. Особые чувства вызывают во мне старые станции, в вестибюлях которых застыло создавшее их время и, кажется, что где-то, высоко под их сводами, витает дух минувшей эпохи. В словаре знатоков стилей наверняка найдется немало «…измов», определяющих место этих удивительных сооружений на шкале достижений мировой архитектуры. Но Комсомольская и Площадь Революции, Парк Культуры и Сокольники в обществе себе равных молчаливо наблюдают, как мелькают, сменяя друг друга, идеи, мнения, стандарты, оценки которые они, исполненные чувством собственного достоинства, игнорируют так же, как и принесенную ветром перемен и нелепо прилепившуюся на стенах гранитных сводов шелуху рекламных щитов. Подлинное не боится сиюминутного, как не боится хрустальный фужер ручной работы пластикового одноразового стаканчика.
У старых станций особая энергетика, и у каждой из них есть душа, в которую вдохнули жизнь сотни, тысячи людей-творцов , убежденных в том, что живут в лучшей стране мира, для которой и строят самое лучшее в мире метро. Эти станции хранят в своей памяти задорные, чумазые и бесконечно счастливые лица первопроходцев-метростроевцев, встретившихся в глубоком туннеле после долгих месяцев пути навстречу друг другу сквозь толщу земли. Глотая пыль, стоя по пояс в воде, они вгрызались в породу с упорством и беззаветной верой в правоту своего великого дела, во имя которого и свершали то, что переворачивало все привычные представления о границах человеческих возможностей.
В нарастающем гуде приближающегося состава одетым в камень стенам слышатся молодые голоса комсомольцев-добровольцев, встречающих мощным, ликующим «Ура!» прибытие первого поезда по первой, построенной их руками, линии метро.
В кратковременном ночном затишье, когда усталые эскалаторы замирают, погрузившись в заслуженный сон, никогда не засыпающие высокие своды самой глубокой станции столичного метро вспоминают лица людей, спустившихся под землю по сигналу воздушной тревоги,
чтобы спастись от ночного авианалёта. Строгая, основательная и сдержанная, эта станция укрывает собой старика в замотанных нитками очках, перечитывающего в сотый раз письмо от одного из троих сыновей, ушедших на фронт. Исписанный мелким почерком листок из клетчатой школьной тетрадки дрожит в стариковской узловатой руке с маленьким голубым якорьком у большого пальца : дед, читает, чуть шевеля губами, словно беззвучно проклинает свою немощь, лишившую его возможности быть сейчас там, где сражаются его дети.
Станция убаюкивает хулиганистых мальчишек-близнецов, еще недавно сводивших с ума своей шумной неугомонностью соседей по дому, а теперь как-то неестественно присмиревших и пугливо уткнувшихся своими конопатыми носами в спасительное пуховое тепло серой мамкиной кофты с кисточками на воротнике.
Стены станции участливо подставляют свой прохладный глянец под спину худенькой медсестрички в черном беретике, трое суток подряд отдежурившей в госпитале. Едва прислонившись к стене, девушка устало прикрывает глаза и тотчас засыпает.
После отбоя тревоги станция, выполнив свой долг, облегченно вздыхает, распахивает двери и отпускает своих временных постояльцев, спешащих выбраться наверх. Опустевший вестибюль глухим эхом вторит шагам высокого молодого лейтенанта с бирюзовыми глазами, который держит путь в зону боевых действий под Можайск, туда, где ему суждено в свой двадцатый день рождения лежать на пропитанном кровью снегу с оторванными ногами. Но сейчас он точно знает, что его место там, где идет смертельная схватка с сильным и беспощадным врагом, от которого он должен заслонить собой родной город с самым красивым в мире метро, маму с такими же бирюзовыми глазами и лучшую в мире девушку.

Современные станции, разделившие со степенными старожилами подземное пространство, освоились подобно компании молодежи, привыкшей жить налегке, без излишеств, имея под рукой только все самое необходимое. Появившись на свет исключительно практичными и функциональными, эти станции живут будничной жизнью обычных транспортных единиц. Более высокой миссии на них никто не возлагал, поэтому они- светлые, просторные и лаконичные- исправно выполняют свои непосредственные обязанности по перемещению пассажиров из точки А в точку Б, попутно снабжая необходимой информацией.
Лишенные пафоса, непритязательные и демократичные, они лояльно принимают на своем пространстве любые атрибуты нового времени: рекламные баннеры и наклейки, точки фаст-фуда и книжные развалы, киоски ширпотреба и торговцев-одиночек.
Но есть одно явление, с которым все станции метро вынуждены были смириться, приняв как данность. Это – люди, просящие милостыню, пренебрежительно называемые попрошайками. Смутное время, адским жерновом прокатившееся по одной шестой части суши, раздробило великую страну-победительницу, и дьявольской мельницей беспощадно перемололо идеалы, судьбы, души и тела её граждан. Страшными приметами оно оповестило о своем приходе, впечатав в сознание и сделав привычной частью лексикона слова, понятные каждому ребёнку: бомжи, беженцы, эмиграция, теракт, вооруженный конфликт, горячая точка…
Как же их много вокруг, этих людей, искалеченных и изломанных, с растоптанным чувством собственного достоинства, вычеркнутых из благополучного жизненного сценария! Рядом с нами, на расстоянии вытянутой руки, живут, вернее, выживают те, кто обречены жить милостыней, потому что у них нет, а у многих уже никогда и не будет возможности зарабатывать себе средства к существованию иным способом. Защищая какие идеалы они вместе с руками, ногами, глазами навсегда потеряли возможность совершать самые простые действия, доступные обычному человеку : включить свет, умыться, застегнуть пуговицы, взять в руки ложку, почитать книгу, погонять по траве мяч, обнять любимого человека? Во имя какой высокой цели тысячи людей с взорванными судьбами превратились в беженцев и бомжей?
И какой мерой можно измерить их ощущение абсолютной ненужности и необратимости случившегося?
Встреча с «попрошайкой» вызывает различные и весьма неоднозначные чувства у людей, судьба к которым была более благосклонна. По крайней мере, до сего момента. Для многих жителей мегаполиса с отформатированным сознанием, сам факт существования таких людей диссонирует с философией глянцевой реальности, в которой им так хочется себя видеть и которая так манит к себе сочными журнальными фотографиями, приглашая в фантастический мир, заселенный сплошь красивым, здоровым, молодым и успешным населением. Оно поголовно посещает фитнес-клубы, ест исключительно здоровую пищу, хорошо пахнет и белозубо улыбается. В этот видеоряд не вписываются ни беженец, ни безногий калека в жару, слякоть и мороз сидящий на грязной картонке с жестяной банкой для подаяния. Черно-белым кадром вторгаются они в цветной клип о красивой и безоблачной жизни, оставляя в душе вязкий осадок и необъяснимое чувство вины, которое раздражает. И поэтому их лучше объявить для себя несуществующими, и быстренько проскочить мимо в деловитой сосредоточенности. Спешу, мол. Зачем себя травмировать, вливая в свою душу чужую безысходность? Со своими бы проблемами разобраться. А о «таких» должно заботиться государство. И если оно не заботится, то я здесь ни причем. Да и вообще, недавно по телеку солидные и авторитетные участники ток-шоу призывали вообще не подавать «попрошайкам», потому, что у них своя "мафия", и зарабатывают они немеряно. А уж эти-то знают, что говорят!
А то нет-нет, да и мимоходом, небрежно звякнуть о грязную жестянку мелочью, завалявшейся в кармане вместе с крошками от чипсов, как бы откупаясь от судьбы. И спешно удалиться от неприятного места в полной уверенности, что ничего подобного лично с тобой уж точно не произойдет, и тебя никогда и ни при каких обстоятельствах не постигнет участь просящего.
Весьма многочислен и отряд тех, кто откровенно презирают людей с протянутой рукой и никогда не подают им по принципиальным соображениям, о чем заявляют открыто, без смущения и даже с некоторым апломбом. Они горды своей позицией, чувствуя себя соучастниками великого акта естественного отбора, и убеждены в том, что лично им уже по самому факту рождения судьба зарезервировала более высокую ступень эволюционной и общественной лестницы. Их сознание объединило всех просящих милостыню, кем бы они ни были, в некую неодушевленную и обезличенную массу, планктон, который путается под ногами более совершенных и высокоразвитых особей. Они так видят и так чувствуют, это- жизненная философия, прикрывающая их уязвимость подобно броне. Пытаться её пробить, вступив в полемику с таким человеком с целью что-то изменить в его образе мыслей, бесполезно. Каждый из нас, пребывая в этом едином для всех мире, на самом деле живет в своей собственной реальности, сквозь призму которой и видит окружающий мир, себя в нем и других людей. Изменить никого невозможно. Измениться человек может только сам, когда жизнь, преподав ему урок, заставит сдать экзамен, и, выставляя оценку, либо назидательно щелкнет по лбу, либо больно отхлещет розгами. А иного, чтобы прочистить засорённый мозг и проветрить закопченную до черноты душу, низвергнет в глубокую пропасть человеческого страдания и расшибёт в лепешку, поставив в один ряд с теми, над кем он еще недавно чувствовал себя высоко вознесенным.
Существует и другая реальность, созданная внутренними мирами людей, чьи монетки и купюры наполняют к вечеру выставленные вперед ладони, кубышки, пакеты и кепки. Кем бы ни был пассажир из этой группы людей: пенсионер с аккуратно упакованными саженцами, спешащий на экзамен студент, уставший после ночного дежурства врач или успешный предприниматель, бросивший автомобиль у метро, чтобы не терять время в пробках - он подает столько, сколько может себе позволить. И делает это от чистого сердца и с чувством сострадания, в душе благодаря - кто судьбу, кто- Бога за предоставленную возможность быть дающим, а не просящим. Он никогда не задаётся вопросами: стоит ли за спиной «побирушника» какая-нибудь мафия, используя его для наживы? Достаточно ли уважительными были обстоятельства, заставившие человека протянуть руку? А вдруг перед ним просто артистичный аферист, играющий на жалости? Внутренний камертон позволяет услышать главное: человеку с протянутой рукой сейчас хуже, чем тем, к кому он обращается. А тонкая настройка души безошибочно подсказывает, что милостыня нужна не только просящему, она в такой же мере нужна дающему. Никакие сокровища мира не вернут калеке здоровое тело и полноценную жизнь, горсткой мелочи не засыпать котлован человеческой беды, да и аферисту не пойдут впрок выпрошенные обманом деньги. Но в тот момент, когда душа откликается на просьбу о милостыне, свершается великое таинство: при кажущемся бессилии глобально изменить ситуацию, человек, движимый внутренним голосом милосердия, меняет реальность на своем уровне. Подавая просящему, он делится самым чистым и редким видом энергии из всех, существующих во Вселенной - Добротой, генерировать которую может только человеческое сердце.
А энергия, как уже доказано, никогда и никуда не исчезает. Подчиняясь непостижимому закону мироздания, она, выплеснувшись из своего источника, проходит сложный путь, создав по дороге замысловатую цепочку из причин и следствий, и возвращается назад «обраткой».
И, в зависимости от того, энергию какого качества генерирует источник, она, запущенная самим человеком, вернется, приняв вид либо нежданной спасительной помощи в трудную минуту, либо назидательного подзатыльника в виде мелкой неприятности, либо в виде финального пинка, когда, балансируя на краю пропасти, он пытается сохранить равновесие.

***
Я люблю московское метро и каждый раз, спускаясь под землю, не перестаю восторгаться его неповторимой, самобытной красотой и мысленно отдаю дань восхищения людям, которые сотворили величайшее чудо, объединив усилия в едином стремлении изменить реальность актом грандиозного созидания. Люди-творцы создали новое пространство, впустив в него человеческую жизнь, которая забурлила, подчиняясь своим единым и вечным законам. Согласно этим законам в этом рукотворном подземном мире, как и на поверхности Земли, не прекращаясь ни на миг, кипит великая и незримая борьба во имя высочайшей из целей, битва битв - война за человеческие души. И на переднем крае этого жестокого сражения с незримым, многоликим и беспощадным противником, отстаивая самые высокие идеалы, стоят, сами того не подозревая, те, кто своими увечьями, страданиями, лишениями и каждым мгновеньем своей, кажущейся им самим ненужной, жизни оплачивают наше с вами право называться Людьми.

[Узбечка]

Смилла, спасибо за этот рассказ! Это ответ тем, кто говорит, что изменить нашу жизнь нельзя, что мы можем сделать, все бесполезно. Действительно, если каждый из нас будет изменять свою личную реальность в сторону добра, то общая реальность тоже изменится.